А началось всё так: одной тёмной ночью, когда Альфред, лежал на диване с бочонком домашнего покорна и щёлкал каналы своей зателитки, ему вдруг попалось кино. На самом деле в продуктивности американских киностудий и сомневаться не стоит, поэтому "кино" по телевизору в любое время суток не так уж и необычно, но для Джонса внезапно мелькнувший фильм выявился нечто особенным, красочным, диким и жутко безумным. Как любит наш благопочтенный Голливуд устраивать из любого рассказа, малейшего исторического сюжета фееричное шоу, так он и здесь продемонстрировал великое энтертейневское мастерство, с взрывами, плясками, бьющей музыкой, криками, вихрем летящих компьютерных анимаций и захватывающими дух боями. Дело происходило во время Французской Революции, на самом её пике, насколько можно было верить режиссёрам, в момент обезглавливанья главы страны и его почтенной жены. Конечно, достоверность исторических фактов в подобных репродукциях всегда сомнительна, зато фильм сплошь и везде кишел лозунгами о всемирной свободе, демократии, любви, равенстве и братстве, что глубоко и до самых пят души затронуло американца.
Эта чудесная история с жуткой королевой, актриса была шикарна, одна из ведущей элиты красного ковра, яркое платье, умнейшие философские мысли, звучащие из её уст, которые Альфред не совсем понял, но что явно несли оттенки нечто очень глубокомысленного и важного. И неимоверный, страшный, дикий ужас случился с ней, её обезглавили, и теперь бедной дамочке пришлось бы до конец своих веков носить голову под мышкой.
А это была идея. Как великий поклонник отечественного кино, его знаток и любитель, Альфред просто не мог не выразить свой восторг хоть через какую-то похвалу, и будь ему только натянуть женское платье и где-то раздобыть туфли 52 размера. Хотя в Америке всё достать можно. Но разодеться во французике перья ведь нельзя просто так, нужен повод, а предстоящий Хэллоуин был как раз лучшей возможностью продемонстрировать народу нового ужастика. К слову, как внесший обряд Хэллоуина в массы и блаженно почтивший его, Джонс уже имел честь побывать и Дракулой, и Фраенкенштейном, и Фрэдди, в целом, пройтись по всем жанрам американской хоррорклассики. Теперь же ему нужно было явиться в нечто особенном, шокирующем, эффектном и непохожем, и дорогая Мария-Антуанетта была лучшей возможностью.
Без головы, естественно, но с тыквой подмышкой прелестно раскрашенной, напудренной и обличённой в кудрявый белый парик. Костюм получился на славу. Платье, конечно, в некоторых местах чесалось и Альфред имел честь постоянно запинаться за накидку, но оно того стоило на все сто. Радостный и довольный Джонс сразу побежал к Францу, дать оценить свой наряд, всё же, француз в этом деле был неимоверно хороший историк и лучший знаток. Франц на это предложил поехать вместе с ним в карете (у него была настоящая карета!) и вот, уже расцветая в весёлом предвкушении, чудовище и мёртвая королева уже держали путь в Трансильванию.
А пока Франц наслаждался пейзажем, Альфред поправлял костюм и постоянно расчёсывал парик, всё же, костюмы их должны были просто всех сбить с ног. Но, чем ближе они подъезжали, тем не комфортнее становилось американцу, наступало какое-то головокружение, тошнота, в глазах мелькало, и вдруг...о боже, что это?! Он держал в руках свою собственную голову! В пудре! Женскую! Что за ужас, что за шок, и почему у него вдруг появилось отвращение к гамбургером и любовь к эксклюзивному вину? Мария этого понять больше не могла. Вместо этого она только вяло улыбнулась, пощупав окровавленную шею и удостоверившись, что там действительно больше нет темя, голова у неё одна. Отдельная. Но и это можно пережить, бывает и страшнее. И вот они уже подъезжают к величественному замку, и чудовище уже подаёт ей лапу, а она, грациозно улыбнувшись, берётся за тёплую и мягкую ладонь спутника, крепко схватившись за неё и дав себя взять на руки, другой рукой ещё поддерживая любопытную голову и осматривая местность.
- Merci beaucoup, mon chère, я что-то чувствую себя неимоверно усталой, словно после долгого сна, ах, это долгое пребывание в небытии совсем сносит голову, - и она засмеялась, достав веер и помахивая им перед рядом лежавшим лицом. - Тут очень красиво, напоминает мне родные края, когда монархия ещё расцветала.
Ночью было прохладно, но немного взъерошенная тёмная шерсть спутника приятно согревала её. Давно же ей не дано было посетить настоящий бал. Махнув в знак приветствия веером смерти, да она, к удивлению, тоже была приглашена, и, вы уж простите, нельзя мертвецу не поприветствовать такого знакомого. У самого входа в замок королева дала опустить себя на землю, и, положив кровавую руку на поднятую лапу спутника, в полном довольствии и радости вошла в зал.
