Схватка при Павии дала возможность Испании в который раз утвердить свою репутацию «Непобедимой и сильной» державы. Армада во всю «свирепствовала» на море, земли Италии отошли к победителям, колониальная политика уже приносила свои плоды, а король Франциск I с малым двором, состоящим из преданных его персоне людей, томился в плену. Карл V объединивший под своим началом Антонио и немцев, все торговался с французами. Казалось, те ни во что не ставили своего правителя и старались «занизить» его стоимость. Каждый день начинался с оценки пленника и заканчивался этой темой. Немецкие братья могли говорить лишь об этом, а идальго было тошно.
С той схватки прошло много времени, а он ни разу не навестил пленника. После битвы, огненная кровь мужчины остыла и он утратил интерес к поверженному. Он не собирался издеваться или же заставлять работать на себя, Антонио был счастлив от того, что выиграл у Бонафуа и тот находится в его власти. Власть?! Кому то обязательно ввергнуть побежденных в гиену огненную, чтобы наконец почувствовать этот сладостный вкус победы, а кому-то, например, его соседям хочется немного попинать побежденного. А как же, германцы слишком холодные и дикие, и чтобы возбудится им жизненно важно подвесить врага под потолок или же заковать в цепи. Самым неистовым, по мнению идальго, был Гилберт, ему нравилось ходить далеко на север и злить славян. Побежденные Италии ввергали в скуку, они вели себя слишком …. тихо и не сопротивлялись, посему лишний раз подходить к братьям желания не возникало.
«Пусть уж лучше общаются друг с другом и убираются, коль для другого не приспособлены.»
Испанцу оказалось достаточно простого знания, что Франциск живет в его доме и не может покидать пределы покоев, отведенных французскому королю.
«Мой.»
Так всегда мысленно называл красивого белокурого мужчину Антонио. Тем не менее посягать на «честь» он не спешил, но его воображение услужливо показывало идальго, что он мог сотворить с врагом, там, на поле боя, при Павии. Картинки безусловно ему понравились, но без хорошего повода, он отказывался потворствовать своим желаниям.
«Надо будет его навестить. Я так давно его не видел и не слышал, но зато я могу ощущать его. Он мой.»
Каждый раз, после отхода ко сну обещал себе Карьедо и не исполнял задуманного. Но, сегодня, он услышал о том, что немцы все таки пришли к какому-то решению о цене, и французская сторона оказалась не против.
«Скорее бы его на волю, он ведь снова захочет побороться, а вот это я с радостью.»
Мысль о «предстоящем союзе» так же согревала, хотелось проверить французскую выдержку, как никак это королю придется сочетаться браком с сестрой короля, хуаной весьма строгих нравов, а Бонафуа станет его партнером. Эта мысль веселила и в то же время, это могло стать благовидным предлогом для воплощения некоторых идей Антонио. Но он не представлял, как такой сильный игрок, как Франция сможет отказаться от доминирования.
«Никак. Он вновь рассердится и мы вновь будем воевать, я снова прижму его к земле и после….»
От сих мыслей стало жарко, и идальго поспешил «порадовать» своего пленника. Стража, дежурившая у входа в покои, отошла от прохода и Карьедо вошел внутрь.
«И кто говорил, об ужасных условиях?! Это покои, которые до Франциска занимала мать короля. Родерих был зол, все же король пленник, а условия расточительные. Но, Антонио не пожелал ничего слушать.»
«Где ты?»
Идальго прошел в гостиную и наконец получил возможность узреть своего драгоценного пленника.
«Мой.»
Хотелось опрокинуть его на землю и еще раз пережить те сладкие мгновения, но испанец опасался, что враг уступит, и тем самым «предаст» сам себя.
- Как поживаешь, мой nino?! Слышал, тебе и королю не здоровилось?! Что приключилось?! Я могу позвать королевского лекаря, если будет такая необходимость. К сожалению, мой Карл занят делами, и не может посетить своего друга. Но я с ним поговорю. Хочешь услышать новости?!